Человеческий разум удивительно адаптивен. Он способен впитать огромное количество информации и эмоций, но также способен эффективно фильтровать поступающие данные, дабы не перегружаться.
Примеров тому сколько угодно. Например, вспомним мою теорию информационного вакуума. Когда сообщают о каком-то событии (скажем, захвате заложников в школе), в первое время никакой информации нет. Репортеры еще не доехали, а власти, как обычно, скрывают. А разум требует, требует ясности. И тогда, вот в этот самый момент отсутствия ясности, этому разуму можно скормить всё, что угодно. Да хотя бы и пришествие инопланетных существ. Вакуум всасывает любые крохи, откуда бы они не поступали.
А вот другая ситуация: произошла гигантская катастрофа. Скажем, рухнули два огромных небоскреба. И восприятие расширяется до невозможных пределов, рисуя себе апокалиптические картины. Ну сколько там? Пятьдесят тысяч жертв? Сто тысяч? А потом оказывается, что три. И разум облегченно выдыхает, потому что рассчитывал на другое.
Еще одна ситуация — привыкание. У меня до сих пор хранятся хроники не только Норд-Оста или Беслана, которые я скрупулезно вел в силу профессии. Но и, скажем, хроника великого цунами в юго-восточной Азии.
Вспомним ее.
Первое сообщение о цунами появилось 26 декабря 2004 года в 7:49 утра по московскому времени. Агенство Reuters сообщало, что в результате землетрясения на индонезийском острове Суматра погибли по крайней мере девять человек. Землетрясение вызвало шторм и часть острова была затоплена. По некоторым данным, разрушено несколько плотин и мостов.
Через две часа тот же Reuters сообщил, что это был не шторм, а цунами, что на Суматре погибли более пятидесяти человек, а на Шри-Ланке даже, наверное, триста.
Половина четвертого по Москве — три тысячи жертв. Половина шестого — восемь тысяч. Десять вечера — одиннадцать тысяч.
Следующее утро: утром — четырнадцать с половиной тысяч человек. Вечером — двадцать три тысячи с половиной. Через сутки — шестьдесят восемь тысяч.
Тридцатого декабря количество подсчитанных жертв было уже больше ста двадцати тысяч.
А там Новый год.
После Нового года, через дни никто уже не замечал новостей. Сто пятьдесят тысяч. Сто восемьдесят. Двести. Двести двадцать.
Чем выше цифры человеческих потерь, тем меньше они воздействуют на психику. Страшнее всего, когда умирает один человек. А двести тысяч — это совсем и не страшно.
То есть, у человеческого восприятия есть какой-то самосохранительный барьер, который вырастает в том случае, если ужас происходящего превышает твои возможности осознать его.
Примерно то же самое мы наблюдаем в ситуации с Турцией. Первое сообщение о землетрясении появилось на лентах агентств примерно в 5 утра 6 февраля. Первое сообщение о жертвах — через два часа. Их было около 20. Понятно было, что количество жертв будет расти, поскольку никто заранее не может сказать, сколько людей под завалами и скольких спасти не удалось. Но вот что интересно — уже через сутки количество собственно жертв перестало быть новостью. Оно растет. Растет не только в Турции, но и в Сирии. Но медиа уже занялись другими, более интересными для них новостями.
Например о том, что за последние двое суток в европейско-средиземноморском регионе зафиксировано более 540 землетрясений. И это не считая землетрясений в районе Курильских островов и даже в штате Нью-Йорк, недалеко от города Баффало. Кажется, вся планета пришла в движения. Что, конечно, не удивительно в текущей ситуации нарастающего Армагеддона, но все же как-то отвлекает от чужого горя. Хватает, как говорится, и своего.
Есть и еще один интересный аспект.
Вот, скажем, новость от 8 января 2015 года.
«Жертвами нападавших на редакцию французского журнала стали 12 человек, в том числе двое полицейских. Остальные — журналисты издания».
Отклик (поиск в Google по фразе в кавычках, чтобы отсеять шум):
«москвичи несут цветы к посольству Франции» — 25 700 ссылок.
А вот другая новость от того же 8 января 2015 года:
«По меньшей мере 50 человек погибли, десятки пострадали в результате взрыва, прогремевшего в среду рядом с полицейским училищем в столице Йемена — Сане».
Отклик (поиск в Google по фразе в кавычках, чтобы отсеять шум):
«москвичи несут цветы к посольству Йемена» — Нет результатов.
Ну ладно, что там, йеменские полицейские. С карикатуристами надо сравнивать что-нибудь более выразительное. Скажем, детей.
Вот новость от 17 декабря 2014
«Жертвами теракта в Пешаваре стали более 140 человек, из них 132 ребенка».
Отклик (поиск в Google по фразе в кавычках, чтобы отсеять шум):
«москвичи несут цветы к посольству Пакистана» — Нет результатов.
Это интереснейший феномен, который я до сих пор не могу осознать. Новостей про погибших в Турции несравнимо больше, чем новостей про погибших в Сирии. Да, конечно, в Турции землетрясение унесло больше жизней. Но ведь землетрясение одно на всех, его не разделить. И люди везде одинаковые. Что в Турции, что в Сирии, что в Пакистане, что в Йемене. И, разумеется, это такие же люди, как и во Франции.
Но как-то так устроено наше восприятие, что сотни тысяч жертв где-то там, где нас нет, значат меньше, чем несколько человек там, где мы или были, или хотели бы оказаться.
С одной стороны, господь разрушил Вавилонскую башню, дабы люди не возгордились и сделались бы разделены.
С другой стороны, вот эти вот 540 землетрясений за двое суток тоже вряд ли произошли помимо воли господней. И мы таки видим, что люди да — разделены. Одни важнее для одних, а другие — для других. А другие для одних не важны. Так же, как и одни для других.
Нам, конечно, никогда не понять замысел божий.
Но, может быть, это, как пишут в телеграм-каналах — сигнал?
Самое время, кстати, для такого сигнала.
Разделенные и непутевые, предъявляющие друг другу за сиюминутное.
И не пора бы одуматься.
RT
{ 0 comments }