В мире победивших конспирологии и постправды, в котором мы пребываем, чрезвычайно трудно оценивать достоверность событий. Первая реакция на любую новость такая: а кто сообщил? Одно прибалтийское издание возле заметки пишет: «достоверный источник». А одна большая социальная сеть приделывает к ссылке на новость ссылку на статью в Википедии об издании, которое новость опубликовало.
Причем уровень доверия к тому или иному источнику не абсолютен, а крайне зависим от социально-политических симпатий оценивающего. Все мы не верим в разное. Не верим инстинктивно, безапелляционно и сразу. И этот сон разума, разумеется, порождает такие химеры, каких в счастливые времена железного занавеса и представить было себе невозможно.
Вот, скажем, один там народный трибун показывает скамейку, на которой табличка в признанием в любви. Эту табличку повесила тут за деньги одна журналистка, — говорит трибун. А ты, положим, следишь за трибуном пристально много лет и знаешь, что чуть менее, чем всё, что он говорит — враньё чистой воды. И ты, разумеется, начинаешь искать подвох в его словах о табличке. Ну вот положим, откуда мы знаем, что табличку за деньги повесила именно журналистка, а не сам народный трибун? А вот вам список жертвователей, — говорит трибун и показывает нам список. А там действительно имя журналистки, довольно редкое, чтобы сослаться на совпадение. И ты сразу же думаешь: ну так может он жену свою послал, чтобы она журналисткой представилась и заплатила за право повесить табличку. Не спрашивают же хозяева скамейки паспорт, честное слово. Ну или не жену, а эту, которая на диване лежит. Да или вообще никого никуда не посылал, а просто напечатал этот список на принтере и нам показывает. Ну, потому что методы они примерно такие.
А через дни оказывается, что таблички никакой нет. Журналистка сняла, — говорит нам трибун, — Чтобы скрыть! А ты сразу думаешь: ну вот, я же не зря предполагал, что никакой таблички там не было. А трибун ее сам прикрутил. После чего показал нам напечатанный на принтере список. Просто потому, что он иначе не может.
И тут табличка всплывает у одного человека, который называл себя современным художником. Доброго знакомого нашего трибуна, конечно. И оный художник начинает эту таблику продавать на каком-то аукционе. И поддерживает его один очень интересный парень, который непонятно чем занимается, но при этом финансирует издание со штатом и вообще очень стремный. Ну и о чем ты сразу думаешь? Во-первых, что табличку на скамейку действительно трибун прикрутил, потом ее открутили и теперь якобы продают. Разумеется якобы, потому что ни один человек в здравом уме не заплатит за такую табличку полтора миллиона рублей, как рассказал нам тот стремный парень. Во-вторых ты думаешь, что табличка на скамейке, может быть, и была, и снял ее кто-то другой, но этот вот художник теперь продает ее копию, на 3D-принтере напечатанную. Ну как, продает — делает вид, конечно, что продает. Потому что на самом деле никто никому ничего не продавал, а просто делали вид. И полтора миллиона эти, которые стремный парень обещал отдать детям — они вообще не существуют. И детям никто ничего не отдаст. Ну то есть развод со всех сторон, как ни посмотри.
Но вот, что интересно — это то, что все эти жулики идут на прямые обвинения себя в воровстве и торговле краденным. Табличку-то, по их версии, украли. Стремный парень, правда, удивляется: табличка два доллара стоит, а тут полтора миллиона на детей собрали, как вам не стыдно. А ты-то знаешь, что верить нельзя ни единому слову, и если говорят про полтора миллиона — значит, нет никаких миллионов. А есть только таинственные биткойны, на которые трибун в Лондон летает.
Изряднопорядочные поклонники всех перечисленных тем временем сходятся, что для хорошего дела украсть — хорошо. Свободу Юрию Деточкину и всё такое. Чем еще больше убеждают тебя в том, что им, сволочам, никакой веры нет и не может быть никогда. Потому что вор это вор. И та давняя история, когда одного сотрудника трибуна и всё их шайку обвиняли в краже картины начинает играть совсем другой краской.
Я тогда спрашиваю одного человека, мнение которого о современном искусстве очень ценю. Как, спрашиваю, ты относишься к воровству в современном искусстве? А он отвечает, что если в результате история с журналисткой и объектом ее любви будет обсуждаться там, где она сейчас обсуждается, то это даже и хорошо.
И ты такой думаешь: ну и что теперь со всем этим делать? А дай-ка я напишу всю эту историю без имен. Потому что эта история — не про имена. Она про конспирологию и постправду, в мире которых мы теперь пребываем. А имена в этом мире — неважная частность. Важны не имена, а функции. Вот есть у человека функция врать за немалые деньги — так и зачем ему тогда имя? Мы же и так всё про него и его функцию знаем.
Вот прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете откуда-нибудь с далекого Марса, который не знает ни черта, как тут у нас всё устроено, прочитает эту колонку — и сразу поймет, как устроено.
И улетит сразу же назад, на свой Марс. И ни кино не покажет, ни эскимо не подарит.
И правильно сделает.
RT
{ 0 comments }